Behind Blue Eyes

[decembleach]

Или «Заметка про нашего мальчика».

Если вы читаете этот пост, значит его автор позорно провалился в попытке написать фанфик. И теперь просто выкладывает мысли. Мысли, формирующиеся долго и тщательно, касательно одного небезызвестого Сексты. Мужайтесь.
Итак, об этом я давно хотела написать, поскольку личность Гриммджо и привлекла меня к Бличу и впервые один персонаж заставил так кардинально поменять к себе отношение. И задуматься о том - а чего же я все-таки от него жду? Чем он меня привлекает? И почему так обнадеживает? Все же, самое плохое - это видеть в персонаже то, чего в нем на самом деле нет и оправдывать его, используя надуманные качества.
Первое впечатление было не самым лучшим. Жестокий, безумный, без тормозов - он казался просто очередным штампом этакого неуравновешенного отморозка, цепляющего внимание только яркой внешностью и я не понимала, что в нем может быть интересного.
Но затем, мал-помалу, далеко не красивые глаза стали цеплять за живое. В их обладателе стали проявляться такие интересные грани, что первоначальные убеждения насчет психованности, кровожадности и аморальности были в корне неправильными. Что Гриммджо уже точно не зверь. Но еще и не совсем человек. Личность, но не до конца цельная.
Впрочем, по порядку.

читать сумбурную, хаотичную простыню

Начнем с прошлого Гриммджо. Пантера, хищник, Пустой - все понятно. Но почему-то этот звероподобный адьюкас показался мне намного спокойней и неагрессивней, чем тот Гриммджо, которого мы видели.
Например, встреча со своей будущей стаей. Ди Рой недвусмысленно намеревается съесть Гриммджо, теряет кусок себя, остальные удивлены прыткостью адьюкаса - а Гриммджо, очевидно, не заинтересован в продолжении мясни - и это лично меня крайне шокировало. От Джаггерджака, которого мы успели узнать, можно было бы ожидать праведного гнева и выкриков "Это я сожру вас всех!"c последующим пожиранием. По крайней мере, Ди Роя мог бы точно доесть - он же явно его недооценил, а хуже оскорбления для пантера нет. Но не тут-то было! Этот Гриммджо мало того, что не нападает, а еще безразлично хмыкает - и разворачивается. Уходит от потенциального обеда, от тех, кто хотел пустить на обед его! Не странно ли, для адъюкаса, вынужденого питаться себе подобными?
Далее - момент, когда стая сдается. Опять же, я ожидала чего-то более разрушительного, чем "Если хотите, можете где-нибудь сдохнуть, а я пошел дальше". Например, насмешек и фразы "Раз вы мне ни к чему, съем-ка я вас" - они бы и не особо сопротивлялись. Но снова, не Гриммджо это придумывает, а Шаолонг буквально упрашивает его съесть их! И как это объяснить? Что за адъюкаса в голодном, беспощадном Уэко будут просить об этом и что за адъюкас не воспользуется этим предложением сходу, пока не передумали! Тем более если в будущем у него окажется такой взрывной темперамент? Но Гриммджо мало того, что не кидается и видно, что удивлен предложением - он еще искренне злится и называет их трусами.
И отчего-то у меня такое чувство, что это он предпочел откусить от каждого по кусочку, а не съесть целиком. Условия Шаолонг и Ко вряд ли могли ему ставить и, повторяю, они бы не отбивались.
То есть, видим мы в прошлом Гриммджо безумно хохочущего, вспыльчивого и беспощадного адъюкаса? Нет. Лично я не сразу узнала в этом спокойном, рассудительном существе Джаггерджака. В этой шкуре он казался несколько, что ли, сдержанней, даже уверенней, чем в обличье арранкара. Ни кровожадности, ни речи о том, что "никто не смеет недооценивать мою силу". То бишь, после превращения он изменился не только внешне. Но почему? Откуда взялся пунктик про недооцененную силу?
Вспомним информацию из артбука. Гриммджо не сразу попал в Эспаду. Нет. Он был 12-ым арранкаром. Нумеросом.
Для кого-то другого, не столь целенаправленного, это возможно бы, не имело значения - назад не деградируешь и ладно. Но для того, кто шел к уровню Васто Лорде, кто, несмотря на свою гордость и свободолюбие, пошел к шинигами, ради такого уровня силы превратиться и понять, что есть десятка сильнейших, а он - 12-ый - это просто удар под дых Невероятно болезненный. Это значит - напрасно унизился, напрасно отдался в командование шинигами, стал кем-то вроде прислуги.
Такого Гриммджо конечно не выдержал - и наверняка не постеснялся высказать негодование Айзену.
А Айзен невозмутимо ответил по всем правилам Исполнителя Желаний, типа, все есть, кто виноват, что ты не пользуешься? К тому же, наверное, по-доброму еще и придавил Гриммджо реяцу, ненавязчиво унизив, указав ему на свое главенство.
Таким образом он еще и дал арранкару новую цель - попасть в Эспаду. А сделать это не так-то просто - без кровопролития не обойтись. И, думаю, Гриммджо не обошелся. Вставал против сильных соперников, которые поначалу, может и не воспринимали всерьез, как когда-то Ди Рой не увидел угрозы в маленьком белом адъюкасе. Падал, еле живой, вновь поднимался, кидался в бой, отчаянно желая доказать, что он сильнее, что он достоин места среди самых лучших. После такого неудивителен и безумный хохот, и упивание боем.
И, вероятно, этого и ожидал Айзен. Из упрямого, гордого Пустого с задатками лидерства и четко поставленными целями он пытался сделать того, кем можно было бы управлять хотя бы посредством кнута. Вполне вероятно, что такой как Гриммджо был бы ему бельмом на глазу.
Его устраивала затаенная злость Баррагана, упертая кровожадность Нноиторы, но только не арранкар, который открыто высказывал свои позиции и пытался перечить ему снова и снова. И поэтому Соуске милостиво и ненавязчиво давал ему понять: "Я - бог, а ты - животное". И даже по становлении Гриммджо Шестым отношение не изменилось - кто-то когда-то уже заметил, что татуировка у Гриммджо так расположена, словно клеймо у зверя.
Поэтому я считаю, что ипостась Разрушения - это не первоначальная сущность Джаггерджака, а роль, подготовленная ему Айзеном. Саморазрушения, если быть точнее. Естестенно, роль сыграла и сама трансформация. Для Васто Лорде перемена почти незаметна, а для адъюкаса, думаю, это все равно что для нас из 20 лет сразу перейти в 30. Без необходимого промежутка, за который накапливается жизненный опыт, меняются понятия, укрепляются наши качества. А в случае адьюкаса еще и отпадает необходимость охотиться - а настрой и страх остается. Поэтому могу поверить в то, что Гриммджо был несколько дезориентирован и этим Соуске воспользовался.
Конечно, отношение Гриммджо тоже не особо изменилось. Может, в него и вбили насильно обращать к Айзену на "Вы" и прибавлять к его имени "-сама", но он все равно желает поступать по-своему. Пусть даже и возможности немного. Впрочем, ровно до тех пор, пока не появляется Куросаки.
Поначалу их встреча ничем не отличается от встречи типичного вражеского отморзка и мальчика-героя. Что цепляет, так это последствия. Вылазка обходится Гриммджо рангом Эспады, несогласие с Айзеном - рукой. Но он идет в Генсей, терпит подколки нового Сексты а и все ради того, чтобы рвануть с грядущего побоища в поисках одного-единственного шинигами.
Кстати, Люппи! Жеманный, трусоватый, истеричный, заносчивый, томный, женоподобный Люппи - настоящий антипод мужественного, выносливого Гриммджо, не бросающего слов на ветер. И отчего-то мне кажется, что это не случайно. Ну неужели больше не было претендентов? Да могли бы хотя бы взять кого-то из Привадрона! Но нет, татуировкой на бедре - ОМГ - хвастается это андрогинное нечто В сравнении с Джаггерджаком, у меня было впечатление, что Айзен нарочно выбрал Люппи, без предварительного отбора, без проверки, исключительно чтобы показать "Вот, посмотри, кому мы отдали твое место" и опять же уколоть арранкара побольней и еще раз надломить его. Это очень даже объясняет его довольную улыбку, когда Гриммджо безудержно хохочет, после убийства Люппи.
И опять же - нет, Гриммджо не настолько примитивен, вернее, совсем не примитивен. Но он молод. Да, как адьюкас он был опытным охотником, проницательным, рассудительным. Но арранкар - это другая фаза, другие чувства, другое мирощущение. И к этому Секста не был готов, но старался адаптироваться как мог. И проще для него было решить, что ничего не изменилось - по-прежнему надо сражаться за то, чтобы остаться в живых, по-прежнему существует своеобразная "пищевая" цепочка, только теперь умереть в ней и то почетней, чем быть списанным со счетов. То есть, трудно даже представить эту гремучую смесь новых впечатлений, разочарования и старых понятий с отсутствием некоторых новых, человеческих, этот хаос, царящий в сознании.
Айзену была выгодна такая модель поведения. Играть в милосердие и внушать если не страх, то хотя бы опасение, наблюдать за метаниями, прощать и наказывать - ему нравилось забавляться со строптивым арранкаром, как некоторым доставляет удовольствие дразнить цепного зверя.
Конечно, остается вопрос.
Почему же тогда Гриммджо поступил так со своей фракцией? Отправил на смерть преданных ему нумеросов без тени раскаяния?
Стоит заметить, что фракция у него та же, что и стая. Те же спутники, что были, что добровольно отдали ему частичку себя. После этого подобное отношение Гриммджо к их гибели кажется варварским и бездушным, несомненно. Но это если рассуждать с человеческой точки зрения. А с точки зрения Гриммджо они уже не были для него прежними. Они были для него спутниками, товарищами, теми, кто разделял с ним общую цель и путь и этим самым развеивал неосознанное одиночество. Гриммджо нравилось быть лидером, но при этом ему даже больше нравилось то, что кто-то борется вместе с ним, с таким же рвением.
А потом все в его стае сдались. Они не захотели идти дальше. Они даже были согласны на съедение - и этим самым разочаровали его. А в мире Пустых нет вторых шансов. Для них просто нет времени - ты сдался раз и тебя уже нет. Поэтому они уже и не были для него той стаей, с которой он вместе шел к цели. Он ощущал себя преданным и по этой причине - не обязанным тревожиться за то, что с ними будет, подпускать их к себе так близко. Возможно, единственной причиной, по которой он и не прогнал было то, что они оказались единственным знакомым, более-менее привычным ему фактором после трансформации. И вариантом "отблагодарить" их он видел то, что если они и умрут, то сделают это не по приказу Айзена, а по его собственному.
И фракция это тоже все понимала. Несмотря на видимость стаи, на более неформальный манер общения ( они называли его просто Гриммджо, а не Гриммджо-сама), они осознавали, что их Король их не простил, что он уже разочарован, и что когда-то он поведет их за собой и они не вернутся, а он - не станет расстраиваться поэтому поводу. Однако они нуждались в цели. В чем-то своём. И этим "чем-то" стал Гриммджо. А может, и всегда был. Для Пустых этого достаточно, чтобы за это умереть. Они погибли охотясь, сражаясь, не крича громких лозунгов как фрасьоны Баррагана или Харибэлл - они догадывались, что этим все когда-нибудь закончится.
Впрочем, ладно, отвлечемся от бросания шишками в Айзена и подробностей отношений Гриммджо в Уэко.
Итак, что же такого особенного в отношениях Гриммджо и Ичиго, что отличает их от стандартных взаимоотношений "лучший враг"?
Ну, хотя бы то, что Гриммджо было важно победить Ичиго по честному, один на один. Без удара в спину, без попыток его обессилить и раздавить исподтишка или причинив вред самым беспомощным из его компании. Нет - важно самостоятельно сразиться, вымотать - и убить. Для него это имеет настолько большое значение, что он все остальное ставит на задний план. Даже во время исцеления Ичиго он ни разу не говорит о том, что собирается сделать, зачем ему это. Он просто ждет, когда Куросаки вылечат. То есть он полностью поглощен Куросаки, он не держит его за просто врага или за того, кто его злит. Ичиго для него - уже как планка. Именно он. Потому что воспринимай бы Гриммджо Ичиго просто как других противников, ни что бы не помешало ему также бодро переключиться на Улькиорру, после того как тот убил Куросаки или на Шинджи, например - тот его избил, чуть ли не скучая, разве это не оскорбление? По крайней мере так поступали всегда, когда намеченного противника убивал кто-то другой - более сильный. Следовательно, и победа над ним будет более значительной. Но нет - с Орихиме под мышкой Джаггерджак несется лечить Куросаки.

чуть-чуть про Орихиме

Вообще, повторюсь про эпизод с Орихиме. Она получила оплеуху от Ямми, её избивали две арранкарши, любил мозг Улькиорра, а потом Нноитора заставлял смотреть как Тесла будет убивать Ичиго. После этого всего можно сказать, что Гриммджо единственный, кто был с ней чуть ли не джентельменом. Даже когда схватил за воротник. Да и за шею тоже. Ведь если подумать, - неужто арранкару, тем более Эспаде, нужно много усилий, чтобы сломать шею человеческой девушке или сделать ей очень больно? Да при желании, он бы её переломил как тростинку. Но он прекрасно понимал, что без Иноуэ ничего не получится и надеялся, что Химе испугается и сделает, как он скажет. Да и психологически он её не мучал - не обещал лишнего, объяснял только самое необходимое и не расписывал то, что будет делать с Куросаки. И это не просто необхожимый поворот сюжета - могла бы быть альтернатива, например, Нелл от горя взрослеет и лечит Ичиго с помощью своей слюны или еще что-то в этом роде. Но ноосфера дает в качества нежданного благодетеля Сексту.
Плюс, стоит отметить реакцию Гриммджо во время собрания Эспады, когда показывали проекции вторженцев. И в манге и в аниме было видно его аболютное безразличие к факту незваных гостей и к самим гостям.

Но потом на экране появляется Куросаки Ичиго...

...и Пантер кардинально меняется в лице и уже готов рвануть уничтожать "вредителей".
Стоит заметить также возрастание отношения Гриммджо к их сражениям. В первый раз он просто радовался возможности сразить с кем-нибудь не по велению Айзена и Куросаки стал для него чем-то вроде способа выпендриться, сделать что-то по своему усмотрению. Но получает Секста от Куросаки больше, чем ожидал и во второй раз относится к их поединку более серьезно - он уже начинает опасаться превосходства шинигами. После того, как крошится маска Ичиго, Гриммджо снова злорадно ухмыляется, но это больше похоже на ликование хищника - сам, своими силами, без руки, вымотал и вот-вот одолеет, как сильнейший, достойный выжить. А в третий раз это вообще что-то с чем-то. Гриммджо выкладывается в полную силу, ему наплевать на Айзена, на Эспаду, на невольных зрителей в лице Иноуэ и Нэлл - на этих с самого начала, правда)). Значение имеет только Куросаки. Он даже уже не сдерживается, говорит, что именно его злит в Ичиго и почему ему так необходимо его победить - после этого сказанные ранее слова про шинигами и пустых кажутся просто ширмой для тех ощущений, с которыми борется Джаггерджак. Ну а так же попытка поскорей раскрутить Ичиго на битву. Куросаки для него - уже что-то вроде планки, новая цель, его новый смысл. И поэтому очень хорошо, что побеждает именно Ичиго. Потому что в случае с Гриммджо, закончись все в его пользу, это могло бы его и погубить. Потому что спустя какой-то промежуток торжества, все бы пошло по стандартному сценарию - тоска, злость на ограничения, желание выпендриться, очередные попытки кого-то сломать. Все снова уйдет в рутину. Опасную рутину. (Вот как в Теккене, если в поединке Кинга и Мардука победит Мардук)
А в случае победы Ичиго и в случае того, если бы Гриммджо бы не забыли вот так вот в Уэко, Куросаки бы продолжил быть для него чем-то недостижимым, его целью. И может, даже больше, чем когда-либо - в момент перед финальным ударом Гриммджо явно понял или хотя бы ощутил, что ему чего-то не хватает, чтобы догнать этого шинигами, преодолеть эту планку.

Не говоря уже о том, что это мог бы быть единственный человек, к которому Джаггерджак бы прислушивался. Потому что за своё они с Куросаки борются с одинаковой страстью. И Куросаки уже никогда не сдастся.

Оу фак, я это написала